Научная психология.Статьи

Особенности переживания вины современным человеком

Е.В. Белинская

Современная действительность ставит человека перед необходимостью решения целого  ряда социально-психологических проблем. Цель данной статьи – осветить  вопрос о значении такой эмоции самосознания как вина в общении и взаимоотношениях современного человека.

Обращаясь к написанию статьи, мы стремились придать ей прикладной характер. Нам хотелось бы предложить Вашему вниманию не философское осмысление проблемы, а скорее попытку провести исследование, имеющее практическое значение, позволяющее задуматься о роли интересующих нас эмоций в жизненных ситуациях, состоящих из различного рода взаимоотношений, стоящихся на общении. Мы поставили перед собой задачу – осветить широкий спектр влияния вины  на взаимоотношения людей.

В процессе развития биологического мира психика, а также способы совладающего поведения претерпевали изменения. Например, такие способы овладения ситуациями как агрессия и бегство имели адаптивный характер для животных и первобытных людей, современного же человека они скорее делают неадекватным реалиям прогрессивно развивающейся деловой среды. Из библейской истории известно, что стыд, а затем и вина появились вслед за грехопадением первых людей. Их возникновение, безусловно, было значительным шагом в развитии сознания человека. Понимая же то, что фило и онтогенетически ранние механизмы могут с течением времени принимать регрессирующий характер, мы считаем важным исследовать те формы вины, которые находят отражение в современной действительности.

Исходя из целей нашей статьи, в дальнейшем переживания вины будут рассматриваться с точки зрения их коньюнктивности (разного рода сближающие, объединяющие людей чувства) или дизьюнктивности (разъединяющие людей чувства) /2/.

Исследование вины с точки зрения социально-психологической проблематики подвело нас к вопросу субъект-субъектного и  субъект-объектного общения.

Если представить отношения между людьми с помощью понятий «субъект» и «объект», то возможны четыре их варианта:

субъект-субъектные отношения (я – субъект, ты – субъект)

субъект-объектные отношения ( я – субъект, ты – объект)

объект-субъектные отношения ( я – объект, ты – субъект)

объект-объектные отношения (я – объект, ты – объект)

Проведя параллели между выделеными типами взаимодействий и четырьмя моделями взаимодействий, разработанными М.С. Каганом и А.М. Эткиндом /14/ (общение, управление, обслуживание и коммуникация), субъект-субъектные отношения следует назвать общением; субъект-объектные отношения – управлением; объект-субъектные – обслуживанием, и объект-объектные – коммуникацией.

Вина может являться следствием либо причиной первых трех типов отношений, четвертый же тип является простой передачей информации.

Рассмотрим переживание вины в каждом из этих трех типов отношений. Объект-объектные отношения или коммуникация исключают вину, поскольку она имеет исключительно социальный, субъектный характер.

Социальную природу стыда и вины подтверждает обращение к истории первобытных народов. С.Ф. Анисимов, полагающий, что на развитие этих переживаний оказывает определяющее  влияние общественная идеология, приводит в пример первобытных людей, которые, если позволяли климатические условия, ходили обнаженными, не испытывая при этом никакого стыда /3/. Автор объясняет это тем, что «они попросту не имели о нем понятия». Чувство стыдливости появляется у этих народов впервые тогда, когда они получают одежду и приобщаются к общественной психологии людей, живущих в условиях цивилизации и считающих чувство стыдливости добродетельным, моральным.

Вина всегда проявляется в контексте социальных отношений: вина за что-то перед кем-то, например, за обиду другого человека, за несправедливое к нему отношение. Практически все другие эмоции, кроме этих двух, могут относиться к неодушевленным явлениям. Так, человек может испытывать страх перед грозой или машинами, испытывать к ним интерес, они могут его удивлять или восхищать. Можно радоваться приобретению какой-то вещи или печалиться, страдать из-за ее потери, можно испытывать отвращение к той или иной еде. Даже агрессию человек может испытать по отношению к камню лежащему на дороге и мешающему проходу. Поранив ногу таким камнем, человек может со злостью ударить его ногой. Но вину и стыд человек не может испытывать ни по отношению к грозе и машине, ни по отношению к камню, ни по отношению к любому другому неодушевленному предмету. Данные переживания возникают лишь тогда, когда человек смотрится в зеркало социальных отношений.

Вина, переживаемая в рамках субъект-субъектных отношений, представляет собой зрелую сознательную вину. В данном случае следует говорить о ее коньюнктивности. Именно о таких, коньюнктивных переживаниях вины идет речь в отечественной психологии. Она представлена как  механизм установления и поддержания социального гомеостаза» /32/, призванный служить социальной интеграции. Вина и стыд, наряду с другими двумя механизмами (имитация и идентификация), относятся к четырем психологическим механизмам социализации. Они представляют собой негативные механизмы, поскольку запрещают определенное поведение или подавляют его /33/. Данные механизмы отсекают у человека импульс поступать в соответствии со своими природными склонностями, стремиться к личному удовольствию и направляют его поведение в социальноодобряемое русло.

Считается, что вина заставляет человека  реализовывать поведение, соответствующее принимаемым общественным сознанием нормам, без которого само существование человечества стало бы проблематичным. Конечно же, трудно представить себе общество, индивиды которого были бы лишены способности осознанно переживать вину. Судьба такого общества оказалась бы предрешенной, поскольку оно выступало бы государством, функционирующим по принципу «лебедя, рака и щуки».

Сознательная вина регулирует поведение человека, и в этом ее неоценимая роль. Исследование функциональных характеристик вины в её влиянии на общение заставляет признать тот факт, что она может играть не только коньюнктивную, но и  дизьюнктивную роль.

Признавая конъюнктивный характер вины, мы, однако, считаем, что  в силу глубины и сложности психологии человека традиционный взгляд на этот феномен может удовлетворять интересы этики, аксиологии, религии, но не психологии, стремящейся к  всестороннему объективному познанию законов функционирования субъективной реальности.  Проблема заключается в том, что зрелая сознательная вина продолжает в большинстве случаев оставаться социальным идеалом или социальным мифом. В действительности же, как указывал З. Фрейд /35/, большая часть переживаний вины бессознательна, т. к. ее возникновение тесно связано с Эдиповым  комплексом, который, благодаря защитным механизмам представляет собой бессознательное  специфическое отношения к родителям. Вина стала заложницей существующей в обществе двойной морали: требуя от других осознания личной вины, сам же конкретный человек своей вины либо вовсе не осознает, либо переживает ее в примитивных бессознательных, иррациональных  формах.

Переживание вины в рамках субъект-объектных отношений, когда я выступаю в роли субъекта (цели), а другой человек в роли объекта (средства), возникает в манипулятивных отношениях. В таких отношениях я выступаю в роли манипулятора. Я вызываю вину у другого человека с тем, чтобы он удовлетворил мои желания, которые обычно идут в разрез с его личными желаниями.

Вина – мощное средство для манипуляций другими людьми, так как стимуляция у партнера этих чувств приводит к повышению его уступчивости. В результате манипулятор получает шанс удовлетворить свои потребности. Манипулятивные установки по отношению к другим людям развиваются у человека с детства. По нашему мнению, ребенок становится манипулятором, перенимая родительские образцы поведения. Манипулировать ребенком очень легко, так как удовлетворение его потребностей (в безопасности, пище, чувстве общности) зависят от родителей. Манипуляция же работает тогда, когда эксплуатируются неотъемлемые потребности манипулируемого. Родители не упускают шанса использовать открытые для них возможности. Они манипулируют ребенком, а ребенок  в ответ начинает манипулировать родителями. Мы полагаем, что родители чаще всего манипулируют детьми, прибегая к стимулированию у них переживаний стыда или вины. Тем самым они заставляют ребенка вести себя в соответствии с их желаниями, делая его «удобным» или «хорошим» ребенком. Но все возвращается на круги своя. Так, Е.Л. Доценко утверждает, что манипулятор «и сам является в известном роде жертвой манипуляции» /12/. Поскольку обязанности взрослых не ограничиваются лишь социальной ролью родителей, а определяются  целым рядом социальных ролей, то часто им не хватает времени для общения с ребенком. Это, в свою очередь, заставляет родителей переживать вину перед своими детьми. Тогда их поведение становится компенсаторным. Они начинают дарить ребенку игрушки, потакать его желаниям. Ребенок не способен осознать причины противоречивости родительского поведения: то родители строги и постоянно что-то запрещают, то становятся добрыми и всепозволительными. Так нарушается целостность в видении ребенком мира, а значит, и целостность его сознания.  Между тем, внутриличностной предпосылкой манипуляции является нецелостность /13/. Теперь ребенок приобретает привычку манипулировать своими  родителями. Он вынуждает родителей покупать  игрушки, выполнять  все его  желания, используя по отношению к родителям манипулятивные приемы.

Научившись манипулированию в детстве, человек в дальнейшем, не изменяя привычкам,  оттачивает свое «искусство». Е.Л. Доценко для обозначения тех психических структур, на которые оказывается воздействие со стороны манипулятора, использует термин «мишень воздействия» /12/. Покажем на примере отношений взрослых людей, каким образом вина может выступать мишенью воздействия. Начальник, желая чтобы подчиненный поработал сверхурочно, может отругать его за какую-то незначительную оплошность. Вызвав тем самым у подчиненного вину, он сообщает ему о своей просьбе. Подчиненный «с радостью» соглашается. Он готов на все, чтобы снять болезненные переживания. Или другой пример. Женщина о чем-то просит партнера, а он отказывается выполнять ее желания. Тогда она может вызвать у него чувство вины, показывая, как она страдает из-за того, что он не соответствует ее ожиданиям. Мужчине сложно переносить это чувство, и, чтобы от него освободиться, он стремится сделать то, что от него хотят. Очень часто мишенью воздействия выступает вина, когда манипулятор прибегает к демонстрации болезни, причиной которой якобы является объект манипуляции.

С проблемой манипулирования и субъект-объектных отношений связана проблема игр /20,31/. Интересные результаты, касающиеся темы вины, показало изучение игр, описанных Э. Берном /4/. Проведенный нами анализ показал, что большинство игр, структурно описанных Э. Берном, тем или иным образом связаны с виной. Эти игры удовлетворяют следующие цели: самообвинение («Алкоголик»), получение прощения («Гость-растяпа»), избавление от чувства вины («Я всего лишь пытаюсь помочь вам»), самоутверждение («Судебное разбирательство», «Изъян»), оправдание себя и своего поведения («Видишь как я старался», «Посмотри, что я из-за тебя сделал», «Фригидная женщина»).

Цели игр «Алкоголик», «Гость-растяпа» и «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» связаны с виной очевидным образом. Кроме целей важным структурным компонентом игр являются вознаграждения. Участники этих трех игр получает вознаграждения, тем или иным образом связанные с изучаемой нами проблемой. Так, в игре «Алкоголик» внутренним психологическим вознаграждением является самобичевание, экзистенциальным – подтверждение позиции «Все хотят меня обидеть»; в игре «Гость-растяпа» экзистенциальным вознаграждением является подтверждение позиции «Я ни в чем не виноват». Такое подтверждение является защитным механизмом против бессознательной вины.

Кроме этого существует ряд игр, роль вины в которых не столь проявлена. Цели этих игр лишь косвенно связаны с виной, однако те вознаграждения, которые получает водящий, играя в них, определяются именно данным переживанием. Например, в игре «Судебное разбирательство» внутреннее психологическое вознаграждение заключается в проекции чувства вины, внешнее психологическое – в освобождении от чувства вины, биологическое – в поглаживаниях от «судьи и присяжных», экзистенциальное – в подтверждении депрессивной позиции «Я всегда не прав». В игре «Видишь, как я старался» внутренним психологическим вознаграждением является освобождение от чувства вины за агрессию, внешним психологическим – избавление от ответственности за семью, экзистенциальное – в подтверждении позиции «Я беспомощен (ни в чем не виноват)». В игре «Посмотри, что я из-за тебя сделал» вознаграждение заключается в уходе от ответственности и подтверждении позиции «Я ни в чем не виноват». Необходимость подтверждать данную позицию, как указывалось выше, детерминируется потребностью в избавлении от бессознательной вины. Потребности, которые удовлетворяют  вознаграждения, получаемые человеком,  играющим в сексуальные игры, также определяются виной. Так, в игре «Фригидная женщина» с тезисом «Ну что, попался, негодяй!» внутренним психологическим вознаграждением, согласно Э. Берну, является освобождение от чувства вины, экзистенциальным – подтверждение позиции «Я чиста». В игре «Динамо» внутреннее психологическое вознаграждение заключается в выражении ненависти и проекции чувства вины, экзистенциальное – в подтверждении позиции «Меня не в чем упрекнуть».

Социальная      парадигма   большинства   связанных   с   виной    игр,    описанных Э. Берном, разыгрывается на уровне Взрослый – Взрослый, психологическая же парадигма – на уровне Родитель – Ребенок и Ребенок – Родитель. Таким образом, трансакции этих игр внешне представлены как взаимодействия зрелых ответственных людей, на самом же деле это взаимодействия грозных родителей и виноватых детей, заключенных в структуре личности  партнеров, играющих в игры. Вина и обусловленные ею потребности в освобождении от страданий, либо в наказании остаются скрытыми, но при этом именно они являются причиной целого ряда игр. «Многие игры совершенно необходимы некоторым людям для поддержания душевного здоровья. У этих людей психологическое равновесие столь неустойчиво, а жизненные позиции столь шатки, что стоит лишить их возможности играть, как они впадут в безысходное отчаяние» /4/. Слова Э. Берна в очередной раз подтверждает тот факт, что вина является очень болезненным переживанием, от которого люди любыми путями стремятся избавиться. При этом они, как правило, оказываются неспособными прямо признаться окружающим в своей вине и позитивным способом искупить ее (реализация позиции Взрослого). В результате они вынуждены прибегать к нечестным формам поведения (играм), реализующимся с позиций Родителя и Ребенка, что приводит к искажению общения. Искаженное общение заводит людей в тупик, а иногда приводит к настоящим жизненным катастрофам, т. е., восстанавливая душевное равновесие, нарушает социальную адаптацию. Игры являются суррогатом истинной близости, поскольку, играя, человек ведет себя неискренне, пряча свое истинное «Я» за ролью /31/.

Перейдем к четвертому типу социальных отношений. Вина в рамках объект-субъектных отношений (я выступаю в роли объекта, а другой в роли субъекта) возникают в двух случаях. Во-первых, когда мной манипулируют. Человек оказывается в позиции манипулируемого из-за того, что манипуляция имеет скрытый характер. И во-вторых, вина в рамках такого типа отношений возникают тогда, когда я имею к ней склонность, причем эта склонность обычно имеет бессознательный характер.

Такая вина имеет иррациональный характер и возникает у человека вследствие неблагоприятной социальной атмосферы, окружавшей его с детства: из-за того, что он вынужден был выносить оскорбления, притеснения, к нему плохо относились, пренебрегали, постоянно заслуженно и незаслуженно обвиняли. Возможно, в детстве он перенес психотравму, например смерть одного или обоих родителей или их развод. Так как ребенок не способен правильно оценить эти травматичные для него события, то он обычно берет вину за произошедшее на себя. Вина в дальнейшем становится стереотипом реагирования  на многие социальные ситуации. Возможен и следующий вариант развития объект-субъектных отношений и связанной с ними вины. Ребенок рос в семье, где один из родителей занимал позицию безропотной жертвы, вечно испытывающей страдания, переносящей оскорбления, жестокое отношение других членов семьи, например супруга. Ребенка в такой семье все могут любить. Но он, будучи чувствительным беспомощным существом, склонным к состраданию, с легкостью идентифицируется с родителем-жертвой. Жалея жертву, он начинает думать, что не вправе веселиться, радоваться жизни, быть активным, когда родителю плохо. Он добровольно соглашается разделить страдание и тем самым делает шаг на пути отречения от своих естественных нужд и прав. Сформировав систему объект-субъектных отношений, будучи взрослым, такой человек отрекается от своего «Я» в пользу интересов партнеров по общению. Он часто сам не только позволяет другим относиться к себе как к объекту, но и вынуждает их к такому отношению.

Как видно из описания вина в объект-субъектных отношениях обычно носит бессознательный характер. Бессознательное чувство вины представляет собой мощную мотивирующую силу, которая оказывает огромное влияние на взаимоотношения людей, их общение. Это влияние имеет негативный характер, поскольку такая форма вины по своей природе конфликтогенна. К сожалению, в отечественной психологии не уделяется внимание мотивирующей силе бессознательной вины. Между тем, психические явления, оставаясь неосознанными, приобретают более сильную динамику, а в связи с этим получают еще большую власть над жизнью человека. Опишем механизм воздействия бессознательной вины на межличностные отношения.

Для эффективного общения человеку необходимо знать свои психологические границы (то, что в психоанализе называется чувством self) и психологические границы партнера по общению. У того, кто нагружен бессознательным чувством вины, эта способность нарушена. Вследствие интроекции авторитетов, экспансивно вторгнувшихся в сознание, а затем и бессознательное такого человека, его границы оказываются размытыми. Он как бы превращается в человека со снятой кожей. Авторитетные фигуры при этом увеличиваются в размерах, становятся безгранично большими. Если он вновь и вновь испытывает вину по отношению к авторитету, то данное чувство становится генерализованным. Тенденция эмоций к генерализации описана у А. Кемпински /15/. Теперь человек, затронутый этим чувством, постоянно находится в позиции обвиненного, он приобретает устойчивую склонность реагировать в межличностном общении возникновением чувства вины. Поскольку его сознание неспособно постоянно справляться со столь тягостным чувством, то последнее становится бессознательным.  Такой человек прибегает к интроекции при взаимодействии со случайными в его жизни людьми, например с продавцом в магазине. Здесь возможно переживание вины из-за неловко заданного вопроса, незамеченного ценника, из-за выбора слишком дешевого или дорогого товара, т.е. из-за свойственных каждому оплошностей, не заслуживающих болезненных переживаний, а также из-за действий, на которые любой  имеет право. В описанном примере человек, в силу своей привычки, моментально интроецирует каждого, с кем входит даже в незначительный контакт.  Чувство вины не позволяет ему иметь собственное мнение, заставляет постоянно смущаться, испытывать тревогу. Виноватый человек постоянно ориентируется на чужие мнения, боится потерять одобрение, признание окружающих. О   взаимосвязи   страха   неодобрения   и   неосознаваемого  чувства  вины  говорили Э. Фромм, К. Хорни /36, 38/. В процессе общения этот человек часто чувствует себя фрустрированным. Едва ли можно говорить о его социальной адаптированности.

В книге одного из представителей глубинной психологии Джозефа Вайсса, носящей название «Как работает психотерапия», указывается, что чрезмерная вина ведет к искаженным взаимоотношениям. Чувство вины происходят из патогенных убеждений, которые человек приобрел в детстве из-за травматического опыта отношений с родителями и сиблингами /8/. Д. Вайсс, будучи практикующим психотерапевтом, сообщает о том, что многие пациенты, обращавшиеся к нему из-за своих сложностей во взаимоотношении с окружающими, были отягощены бессознательным чувством вины. Часто они так боялись почувствовать себя виноватыми, что были не способны к свободному общению с другими. Когда в процессе психотерапии эти люди  приобретали способность сопротивляться чувству вины, им становилось легче общаться. Многие из пациентов Д. Вайсса не могли противостоять обвинениям, предъявляемым к ним другими. В результате они часто позволяли  обвинять себя несправедливо. Излишняя ранимость этих людей мешала им получать удовольствия от контактов.  Такие пациенты обычно имеют властных и требовательных родителей, которые обвиняли их в своих несчастьях.  Эти пациенты склонны бессознательно брать на себя ответственность за окружающих и сами же из-за этого страдают. Они сознательно не признают своей вины, однако жалуются на то,  что, будучи обвиненными не могут защищаться, а только плачут и чувствуют себя несчастными. Эти люди очень боятся ссор, так как не знают, как с ними справляться. Они, по нашему мнению, чрезмерно конформны во взаимоотношениях с малознакомыми,  с близкими же их общение превращается в бесконечную цепь скрытых и явных конфликтов. Д. Вайсс приводит в пример пациентку, отягощенную виной, которая так боялась испытать это чувство, что ни в коем случае не могла признать себя неправой. Конфликтуя с мужем, она пыталась вызвать его сочувствие, со слезами на глазах доказывая свою невиновность. С другой стороны, она делала попытки свалить вину на него. С язвительной бранью она поносила мужа, обвиняя  в своем несчастье. Этот пример наглядно показывает сколь конфликтными бывают межсубьектные отношения склонного к вине человека.

Д. Вайсс утверждает, что человек с бессознательной виной может портить свои отношения с супругом, чтобы они не были лучше, чем отношения его родителей друг с другом. Если его родители были неспособны получать удовольствие от своих детей, он может не позволять этого и себе. Ребенок, выросший в несчастной семье, как правило, считает несчастье в жизни само собой разумеющимся. Он может и не догадываться, что, даже став самостоятельным и покинув родительский дом, поддерживает уровень несчастья, соответствующий тому, к которому он привык в детстве. Следовательно, вина способна лишать радости общения не только своего обладателя, но и контактирующих с ним людей.

Поведение, вызванное чувством вины, является компенсаторным. Оно побуждается потребностью в оправдании, чувством, что что-то было сделано неправильно и требует своего исправления. Вот почему считается, что вина повышает уступчивость /8, 9, 36, 38/. На первый взгляд может показаться, что уступчивость улучшает взаимоотношения, делает их более гуманными. Это действительно так, поскольку данное качество усиливает модели поведения, способствующие поддержанию межличностных отношений. Вместе с тем, за уступчивостью скрыты глубокие  проблемы.  Назовем одну из таких проблем «комплексом обязанного». Он проявляется в процессе межличностных контактов в переживании чувства обязанности угождать партнеру, собеседнику и, как и любой комплекс, является полностью или частично бессознательным. При этом человек не осознает своих прав, неотъемлемо присущих любому человеку, живущему в цивилизованном обществе. Тот, чьим поведением руководит вина, как указывает К. Хорни, «может неизменно и без разбору делать что-то для других: ссужать им деньги, обеспечивать работой, выполнять их поручения, и в то же время он совершенно не способен сделать что-либо для себя» /38/. Виноватый человек может даже не осознавать своих жизненных претензий. Он избегает контактов с людьми, которые ему нравятся и могли бы быть полезны. Это право он как бы уступает другим, более удачливым людям. Участвуя в деловой дискуссии и имея интересные идеи, он с трудом решается их высказать, а если высказывает, то делает это извиняющимся голосом. «Возникающее в результате этого отношение к жизни напоминает чувство безбилетного пассажира, которому нужно оставаться незаметным и который не имеет собственных прав» /38/. З. Фрейд в данном случае говорит о вытеснении своих законных желаний. О.А. Гаврилица использует термин «синдром самопожертвования» /9/.

В связи с виной человек может «принимать на себя ответственность за независящие от него события /5, 8, 37/. В подобной ситуации нарушается процесс социальной перцепции. «Он часто чувствует, будто окружающие его осуждают или ожидают от него чрезмерных достижений, хотя на самом деле нет ни замечаний, ни требований в его адрес» /38/. Общение человека, склонного к переживанию вины, становится лишенным спонтанности, искаженным. Удачно описывает пример такого поведения К. Хорни. «У такого человека обычно имеется тенденция по малейшему поводу чувствовать себя виноватым. Если кто-то хочет увидеться с ним, его первая реакция – ожидание услышать упрек за что-либо сделанное им ранее. Если друзья не заходят и не пишут какое-то время, он задается вопросом, не обидел ли он их чем-то. Он берет на себя вину, даже если не виноват» /36/.

Информацию, описывающую влияние переживаний вины и предшествующего ей в фило и онтогенезе стыда на такую важную сторону общения как социальная перцепция, можно найти в литературе по нейролингвистическому программированию. Исследователи, работающие  в рамках этого направления, показывают, что люди, испытывающие стыд, представляют себя окружеными «большими» людьми. Последние пристально, с неодобрением, осуждением смотрят на них. При этом сами себя они воспринимают как страшных, деформированных и обнаженных. Стоять обнаженным перед людьми, разглядывающими вас – это классическое восприятие стыда /1/. Поэтому, «когда человек чувствует стыд, он, как правило, старается уменьшиться в размерах, отводит взгляд, краснеет, опускает или вообще закрывает глаза» /21/. Согласно К. Изарду, существуют сходства в выражении стыда и вины. Как стыд, так и вина «заставляют человека опускать ниже голову, отводить глаза и бросать лишь быстрые взгляды на других людей, особенно на обвинителей. Отличие состоит в том, что при сильной вине лицо человека приобретает вялое, тяжелое выражение, тогда как для стыда характерно горящее, с приливом крови лицо. Кроме того, вина обычно влияет на экспрессивность субъекта и его манеру поведения в течение большего промежутка времени /13/.

Таким образом, вина и связанный с ней стыд оказывают искажающее воздействие на социальную перцепцию. Человек, лишенный адекватного восприятия действительности, не способен к эффективному общению.

Вина делает человека сенситивным к чувствам, установкам, мнениям  и оценкам окружающих и, следовательно, действуют как сила, сближающая людей. Она, по мнению К. Изарда, поддерживает конформность, социальную ответственность, ограничивает эгоцентризм и эгоизм и тем самым способствует общительности /11/. При этом не следует забывать, что данное эмоциональное переживание очень болезненно и мучительно. Как результат, человек, переживающий вину, начинает фокусировать внимание на себе. Непосредственным эффектом этого является уменьшение межличностного общения.

О непосредственном влиянии на общение интересующего нас феномена говорит Н.И. Шевандрин /39/. Он указывает вину как на барьер общения. Данный барьер «возникают от неловкости за себя или за другого». Автор считает, что «нередко вина перед собеседником приводят к прерыванию отношений с ним».  В целом же «и слишком низкий, и слишком высокий пороги возникновения чувства вины нарушают психологические контакты с людьми».

Не вызывает спора утверждение о том, что эффективность общения тесным образом связана с отношением человека к окружающим и себе. Известный польский психиатр А. Кемпински отмечал, что чувство вины часто выступает причиной негативного эмоционального отношения не только к себе, но и к окружающим /17/. На первый взгляд утверждение о том, что человек, испытывающий вину, негативно относится к окружающим, кажется парадоксальным. Автор в своем рассуждении  дает этому убедительное объяснение. Он полагает, что в чувстве вины отрицательные эмоции, прежде всего направляемые на их носителя, вскоре отражаются вовне. «Обиженный человек в результате этого представляется во все более черном цвете», и, в конце концов, «создается мнение, что обиженный человек действительно виноват в том, что обидчик должен страдать». В результате этого, по мнению А. Кемпински, чувство вины тесно переплетается с чувством обиды. Не может быть сомнения в том, что подобный комплекс негативных эмоций по отношению к себе и другому снижает эффективность межличностного общения.

О том, что вина нарушает социальную адаптацию, оказывает негативное воздействие на общение, искажает отношения, упоминается в работах многих исследователей /1, 5, 21, 27, 36/.

Причиной скудности социальных контактов и даже одиночества человека могут выступать его личностные особенности в форме склонности к тем или иным эмоциональным состояниям и чувствам, в том числе к чувству вины, а также другие поведенческие проявления, провоцируемые переживанием вины /30, 38/.

Мы рассмотрели роль вины в межличностном общении. Обратимся теперь к другому разделу социальной психологии, касающемуся изучения общественных отношений. Поскольку общественные отношения не существуют вне межличностных отношений, то следует предположить, что и вина, как результат последних, воздействует на общественные взаимоотношения. Действительно, в работе Эриха Ноймана /25/, одного из виднейших последователей Карла Юнга, имеются подтверждения нашему предположению. Автор уверен, что самая большая опасность, подстерегающая человечество, таится в «психологии козла отпущения». А этот социально-психологический феномен он в свою очередь связывает с виной, продуцируемой общественной этикой.

Чтобы понять, как же «феномен козла отпущения» связан с виной, кратко изложим взгляды Э. Ноймана на психологию вины. Согласно позиции автора, психология вины определяется особенностями старой этики, которая существовала и до сих пор существует в обществе. Основой старой этики является проблема борьбы между добром и злом, светом и тьмой, следовательно индивид, идентифицируясь с ценностями этой этики, оказывается в ситуации раскола своей психики. Эго или сознание идентифицируется с ценностями коллектива, все же, что отрицается этическими ценностями, становится достоянием бессознательного и приобретает в теории К. Юнга, а вслед за ним Э. Ноймана название тени. Чувство вины возникает в процессе формирования тени, поскольку «тень показывает несостоятельность светлой мечты эго о своей идентичности с идеальными ценностями». Чувство вины, как известно, вызывает потребность в разрядке, очищении, сближении с ценностями, необходимыми обществу. А обеспечить это «на примитивном уровне, на котором сознание индивидов, составляющих коллектив, еще относительно слабо развито», способна «только внешняя проекция тени» /25/. Именно на основе проекции тени, согласно Э. Нойману, возникает «психология козла отпущения». Самый простой способ избавления от вины заключается в том, чтобы уничтожить тень в лице «козла отпущения».

Известно, что в качестве коллективного ритуала снятия вины, способ изгнания козла отпущения существовал в иудаизме. Тогда очищение коллектива осуществлялось путем торжественного возложения всех прегрешений на главу козла, которого затем изгоняли, отсылая в пустыню. Метод избавления от вины в иудаизме можно считать классическим способом изгнания козла отпущения. В современном цивилизованном мире общество в лице групп, коллективов избавляется от вины с помощью методов, в основе которых также скрыта «психология козла отпущения». «Эта психология определяет внутреннюю жизнь государств и международные отношения» /25/. Так, отражением «психологии козла отпущения» Э. Нойман считает массовые умопомешательства в форме войн и революций классового и религиозного характера, а также партийных конфликтов. Жертвами теневой проекции, лежащей в основе «феномена козла отпущения», автор также считает чужестранцев. Объясняет он это тем, что «примитивная личность (а в каждом народе массовая личность реагирует как примитивная личность) не способна осознать зло как свое личное зло, поскольку ее сознание еще слабо развито. Поэтому массовая личность неизменно воспринимает зло как нечто чуждое». Следовательно, автор подразумевает, что одной из основных психологических причин межнациональных конфликтов, расовой дискриминации следует считать комплекс вины. Еще одним проявлением «психологии козла отпущения», согласно Э. Нойману, выступают гонения на незаурядных людей – лидеров, высокоодаренных и гениальных личностей. В качестве примера бесконечного ряда таких людей он приводит Иисуса, Сократа, Галилея. Причина такого отношения к незаурядным людям состоит в том, что выдающаяся личность рассматривается массами как чужеродный элемент. Массы, по лености своей «не желающие сдвинуться с центральной позиции», приносят в жертву «маргинальных представителей общества, будь то неполноценные личности, опустившиеся ниже среднего коллективного уровня, или незаурядные люди» /25/.

Интересна позиция Э. Ноймана о том, что особая жестокость присуща двум типам личностей. Эти личности отягощены виной. Одни имеют аскезо-героическое отношение к жизни, с сознательным чувством вины и страданием. У других чувство вины и страдание остаются бессознательными. Обе группы отрицают отрицательное, тем самым бессознательно подкрепляя его, что в реальной жизни приводит к садизму и жажде разрушения. К примерам общественных явлений, реализуемых индивидами первой группы, автор относит пуританство и инквизицию, законнический иудаизм фарисеев и парадоксальную дисциплинированность прусской ментальности. Такие социално-исторические явления, как «политика окружения, заговор сионских мудрецов, белая, черная или желтая опасность, стремление капиталистов или большевиков к мировому господству», согласно Э. Нойману, были результатом  вины и паранойяльных реакций, являющихся ее следствием,  присущих индивидам второй группы.

Из сказанного видно, что психологической первопричиной многих актов жестокости, творящихся на общественном уровне, выступает не человеческая агрессивность и враждебность, как принято считать, а, что на первый взгляд крайне парадоксально, именно чувство вины, той вины, которая является результатом старой этики, царящей в обществе.

Э. Нойман утверждает, что «психология козла отпущения», царящая в обществе, состоящем из индивидов с расщепленной психикой, проецирует свою теневую сторону в форме вины на образ внешнего врага и тем самым оказывает пагубное влияние не только на жизнь индивида, но и на жизнь коллектива. Не отрицая важности старой этики, сыгравшей значимую роль для общества на прежних этапах его развития (рождение эго и укрепление его позиций в хаосе бессознательного), автор утверждает, что настало время отказаться от нее и вызванной ею вины и перейти к новой этике, побуждающей осознать тень и интегрировать ее в целостность личности.

Результаты представленного выше теоретического исследования, выявившие дизьюнктивные функции вины,  подтверждаются проведенным нами экспериментом /16/. В основу данного эксперимента была положена гипотеза о том, что вина выступает интегральной характеристикой системы отношений личности, в которую включены непринятие себя и других, враждебность, подозрительность, обидчивость, экстернальность и ведомость. Исходя их гипотезы задачей эксперимента явилось изучение взаимосвязи вины с социально-психологическими характеристиками личности,  а также с особенностями ее социально-психологической адаптированности.

Объектом исследования выступили 257 человек, представленные: а) респондентами с  различными полоролевыми характеристиками: мужчины (74 испытуемых) и женщины (101 испытуемая) и б) респондентами с различными  социальными характеристиками, имеющими отличия в ориентации по отношению к обществу: просоциальные мужчины, т.е. законопослушные субъекты (74 испытуемых) и асоциальные мужчины – лица, совершившие преступления против личности (82 испытуемых). Выборка выравнивалась по важным социальным характеристикам: образованию и возрасту (18 – 40 лет).

В качестве метода исследования было выбрано тестирование, в ходе которого использовались пять стандартных методик:

1)    опросник социально-психологической адаптированности (шкала СПА), разработанный К.Роджерсом и Р. Даймондом и адаптированный к отечественным условиям А.К. Осницким. Шкала СПА позволяет изучить социально-психологическую адаптированность-дезадаптированность, систему социально-психологических отношений личности: приятие-неприятие себя и других, доминантность-ведомость, интернальность-экстернальность, эмоциональный комфорт-дискомфорт, т.е. мироощущение, наполненное отрицательными, либо положительными эмоциями, эскапизм (тенденция к уходу от общения).

2)    Опросник Меграбяна, направленный на исследование таких социально-психологических установок и отношений личности, как эмпатическая тенденция; тенденция к присоединению, проявлению дружелюбия, поддержки; сенситивность к отвержению, к критике в свой адрес. Помимо этого, по утверждению автора, шкала сенситивности к отвержению позволяет измерить способность к  переживанию адекватного чувства вины.

3)    Опросник межличностных отношений В. Шутца, адаптированный А.А. Рукавишниковым, позволяющий оценить характерные для человека межличностные отношения: заинтересованность – незаинтересованность, доминирование – подчинение, эмоциональная близость – отчужденность.

4)    Опросник Басса – Дарки предназначен для оценки агрессивных и враждебных отношений и реакций: агрессивности, враждебности, негативизма, обидчивости, подозрительности, раздражительности и чувства вины.

5) Опросник межличностной вины (IGQ), позволяющий измерить 4 типа иррациональной межличностной вины. Инструмент был разработан группой американских психологов: L.E. O’Connor, J.W.Berry, J.Weiss, M.Bush & H.Sampson. Нами он был переведен на русский язык и адаптирован с помощью экспертных оценок. Нам удалось оценить и подтвердить внешнюю валидность и надежность опросника (применение коэффициента альфа Кронбаха на выборке из 118 респондентов).

Полученные с помощью указанных опросников данные подвергались тщательной обработке. Одним из методов обработки был корреляционный анализ показателей. При обработке результатов использовалась компьютерная программа анализа данных  “STATISTICA”.

Представим совокупную таблицу корреляций.

Результаты корреляционного анализа взаимосвязи показателей вины

и показателей социально-психологических характеристик личности

Чувство CO Вина Вина Вина Вина  н.
вины выживш. отделен. гиперотв. к себе
1 2 3 4 5 6
Соц. адаптир-ть -,405(**) -,312(**) -,449(**) -,326(**) -,296(**) -,538(**)
Принятие других -,224(**) -,204(**) -,261(**) -,197(**) -0,086 -,442(**)
Принятие себя -,308(**) -,225(**) -,513(**) -,448(**) -,264(**) -,523(**)
Интернальность -,253(**) -,227(**) -,240(**) -,161(*) -,195(**) -,404(**)
Эмоц. комфорт -,458(**) -,291(**) -,434(**) -,300(**) -,309(**) -,494(**)
Доминирование -,278(**) -,372(**) -,308(**) -,235(**) -,238(**) -,238(**)
Адаптивность -,284(**) -,203(**) -,410(**) -,257(**) -,147(*) -,376(**)
Дезадаптивность ,375(**) ,308(**) ,408(**) ,321(**) ,321(**) ,528(**)
Принятие себя -,248(**) -,179(**) -,438(**) -,294(**) -,150(*) -,391(**)
Непринятие себя ,366(**) ,219(**) ,498(**) ,443(**) ,278(**) ,570(**)
Принятие других -,157(*) -,166(**) -,215(**) -0,059 -0,082 -,312(**)
Непринятие других ,206(**) ,208(**) ,265(**) ,239(**) 0,108 ,393(**)
Эмоц. комфорт -,319(**) -,224(**) -,293(**) -,279(**) -,218(**) -,232(**)
Эмоц. дискомфорт ,373(**) ,256(**) ,386(**) ,232(**) ,274(**) ,525(**)
Внутр. контроль -0,024 -0,043 -0,115 -0,014 0,017 -0,052
Внешний контроль ,307(**) ,237(**) ,270(**) ,180(**) ,239(**) ,435(**)
Доминантность -,128(*) -,273(**) -,268(**) -,184(**) -0,088 -0,057
Ведомость ,232(**) ,358(**) ,224(**) ,161(*) ,212(**) ,333(**)
Эскапизм ,276(**) 0,101 ,217(**) ,227(**) ,204(**) ,357(**)
Физ. агресс-сть ,145(*) -0,015 0,05 0,004 0,087 ,239(**)
Вербал. агресс-сть 0,037 -,221(**) -,128(*) -0,04 ,166(**) -0,098
Косв. агресс-сть 0,003 0,069 -,142(*) -,188(**) -0,054 -0,081
Раздражительность ,176(**) -0,012 0,061 0,057 ,159(*) ,142(*)
Агрессивность ,129(*) -0,087 -0,057 -0,048 ,144(*) 0,066
Негативизм ,140(*) 0,034 0,062 0,003 ,164(**) ,128(*)
Подозрительность ,268(**) ,162(**) ,228(**) ,204(**) ,128(*) ,355(**)
Обидчивость ,525(**) ,148(*) ,393(**) ,332(**) ,417(**) ,434(**)
Враждебность ,419(**) ,170(**) ,321(**) ,255(**) ,316(**) ,428(**)
Эмпатия ,238(**) ,199(**) ,137(*) 0,076 ,300(**) 0,015
Присоединение -,134(*) -0,004 -,133(*) -0,06 ,126(*) -,312(**)
Ie

(незаинтересован)

-0,068 -0,092 -,160(*) -0,032 0,084 -,183(**)
Iw

(заинтересовар)

-,162(**) 0,039 -,257(**) -,223(**) -0,093 -,165(**)
Ae (эмоц отчужденность) -0,059 0,018 -0,004 0,023 ,132(*) -,155(*)
Aw (эмоц

близость)

-0,08 ,161(**) -,152(*) -,155(*) -0,003 -,179(**)
Ce (доминир, ответствен) -0,023 0,037 -,180(**) -,134(*) 0,062 -0,04
Cw (подчинение, безответствен) 0,113 0,049 0,027 0,015 -0,079 0,027
** Корреляция значима при уровне 0.01.
* Корреляция значима при уровне 0.05.

Из таблицы видно, что выявлены корреляционные связи показателей всех шести шкал вины («чувство вины», СО, вина выжившего, вина отделения, вина гиперответственности, вина ненависти к себе) с социально-психологическими характеристиками личности, измеренными с помощью опросника социальной адаптации А.К. Осницкого. Так, обнаружены значимые положительные корреляционные связи вины с такими базовыми отношениями личности, как непринятие других (за исключением вины гиперответственности) и непринятие себя, экстернальность, ведомость в отношениях, эскапизм, т.е. тенденция к уходу от решения актуальных проблем  (исключая шкалу СО), а также с показателями социально-психологической дезадаптированности, тенденцией к переживанию негативных эмоций (эмоционального дискомфорта). Выявлены значимые отрицательные корреляционные связи вины с принятием других (исключая вину гиперответственности) и себя, с внутренним контролем за ситуацией или интернальностью, с доминированием в отношениях, с показателями социально-психологической адаптации, с тенденцией к переживанию положительных эмоций (эмоциональным комфортом). Показатели всех шести шкал вины значимо положительно коррелируют со следующими отношениями, измеренными с помощью опросника Басса-Дарки:  обидчивостью, враждебностью, подозрительностью. Кроме того, неярко выраженные корреляционные связи обнаружены между показателями шкал «чувство вины» и вины гиперответственности с показателями раздражительности, негативизма и агрессивности. Вина ненависти к себе коррелирует с раздражительностью и негативизмом. Показатели шкал «чувство вины», СО, вина выжившего и гиперответственности обнаруживают значимую положительную корреляционную связь со шкалой «эмпатия» опросника Меграбяна, т.е. с эмпатической тенденцией, впечатлительностью. Вместе с тем выявлены значимые отрицательные корреляционные связи между шкалами «чувство вины», вина выжившего, отделения, гиперответственности, ненависти к себе и шкалой «присоединение» данного опросника, т.е. с тенденцией к присоединению, способностью проявлять тепло, дружелюбие, поддержку.

Ряд показателей теста межличностных отношений Шутца обнаруживают невысокие, но значимые связи со шкалами вины. Чаще всего с показателями  вины отрицательно коррелируют показатели таких отношений, как включенность (Iw) и эмоциональность отношений (Aw). Так, с  показателями данных шкал коррелируют показатели шкал вина выжившего, отделения и ненависти к себе. С Iw в дополнение к этому коррелируют показатели шкалы «чувство вины». Таким образом, у людей, склонных к переживанию вины выявляется тенденция общаться с малым количеством людей, а также чрезмерная осторожность при выборе лиц для создания глубоких эмоциональных отношений. Вместе с тем вина выжившего и вина ненависти к себе  имеют отрицательные корреляционные связи с Ie, т.е. переживание вины не позволяет переносить одиночество и вызывает конфликтующее с «невключенностью» в общение стремление к поиску контактов. С Ae отрицательно коррелируют показатели вины гиперответственности и вины ненависти к себе, что указывает на осторожность человека, склонного к переживанию вины, в установлении близких эмоциональных отношений. Показатели вины выжившего и вины отделения отрицательно коррелируют с показателями контроля Се. Следовательно, склонность к переживанию вины может приводить к избеганию принятия решений и взятию на себя ответственности.

Итак, результаты математической обработки полученных эмпирическим путем данных показали, что вина, традиционно рассматриваемая в качестве механизма социального контроля, побуждающего человека  к реализации поведения, соответствующего  общественным нормам и традициям, на практике отрицательно коррелирует с социально-психологической адаптированностью и как следствие положительно взаимосвязана с социально-психологической дезадаптивностью. Таким образом, полученные нами эмпирические результаты совпадают с выдвинутыми на теоретическом уровне положениями ряда психологов (Л.Я. Гозман /10/, К.Хорни /37/, Д.Бернс /5/ и др.) о том, что вина нарушает социальную адаптацию, искажает отношения и тем самым препятствует межличностным контактам.

Социальная адаптация описывается через такие понятия как единство, гармония, соответствие, согласованность, приспособление /29/. Отрицательная связь социальной адаптированности с виной, по нашему мнению, объясняется  тем, что вина ориентирует человека на приспособление и соответствие социальным нормам в ущерб ощущению единства, гармонии и согласованности. Между тем, когда речь идет о затрудненном общении, акцент делается на субъективной стороне общения, которая характеризуется эмоциональными переживаниями дискомфорта, напряжения, неблагополучия /18, 35/.

Нами выявлены значимые положительные корреляцонные связи показателей вины с теми отношениями личности, которые делают ее субъектом затрудненного общения. Субъект затрудненного отношения – это человек, у которого нарушена система отношений к миру и самому себе. Особо выделяются такие характеристики субъекта затрудненного общения как обесценивание себя и других, недоверие к себе и другим /11, 23/, враждебность, ненависть и негативизм /23/, подозрительность /19, 24/, склонность к переживанию негативно окрашенных эмоций /23, 26, 28, 40, 41/. Действительно, вина значимо коррелирует с неприятием себя и других, подозрительностью, враждебностью, тенденцией к переживанию негативных эмоций. Кроме этого, наиболее тесно показатели вины коррелируют с показателями обидчивости, под которой понимается зависть и ненависть к окружающим, обусловленные чувством горечи, гнева на мир за действительные или мнимые страдания /7/.

Одновременное сочетание корреляционных связей показателей вины с показателями эскапизма, неприятия себя и других указывает на то, что характеристики человека склонного к переживанию вины соответствуют моделям субъекта затрудненного общения,  разработанным В.А. Лабунской /20/ и Ю.А. Менджерицкой /23/, М.Т. Ногеровой /24/. Главными особенностями субъекта затрудненного общения, по мнению указанных авторов, является объектное, неценностное отношение к другому и самому себе, сочетающееся с использованием механизмов психологической защиты, снижающим осознанность своих отношений, которые затрудняют общение.

Условием незатрудненного общения являются субъект-субъектные отношения /22/, первопричиной же затрудненного общения является объектное отношение к себе или партнеру /6/. Детерминантой субъект-субъектного общения являются симметричные, равные отношения. Между тем проведенное нами исследование, помимо указанных выше связей вины с негативными отношениями к себе и другим, выявило корреляционные связи показателей вины с ведомостью в отношениях, внешним контролем за ситуацией. Таким образом, человек, склонный к переживанию вины, нарушает гармонию, равенство и принцип ответственности в отношениях, так как имеет тенденцию ставить себя по отношению к другим и внешнему миру в целом в позицию объекта.

В дополнение к корреляционному анализу для подтверждения гипотезы о связи показателей вины с системой отношений личности и другими социально – психологическими характеристиками, способствующими возникновению затруднений в общении, матрица полученных  данных была подвергнута факторному анализу. Экстракция факторов осуществлялась методом главных компонент.

Результаты факторного анализа в исследовании взаимосвязи показателей вины и показатесоциально-психологических характеристик личности лей

Компоненты Компоненты
1 2 1 2
Соц.адаптация
-,937 Соц.адаптация -,900
Дезадаптивность
,882 ,161 Дезадаптивность ,891 ,199
Принятие себя
-,828 ,269 Эмоц.комфорт -,820
Эмоц. Дискомфорт
,820 Эмоц. дискомфорт ,804 ,115
Непринятие себя
,813 -,124 Непринятие себя ,782
Эмоц.комфорт
-,812 ,123 Внешн. Контроль ,773 ,283
Интернальность
-,801 Принятие себя -,772 ,239
Внешн. Контроль
,771 ,250 Интернальность -,764 -,101
Принятие других
-,702 -,215 Вина ненависти к себе ,656
Адаптивность
-,688 ,455 Ведомость ,653 -,122
Вина ненависти к себе
,677 Вина выжившего ,626 -,111
Принятие себя
-,619 ,451 Чувство вины ,596
Вина выжившего
,609 -,137 Адаптивность -,567
Непринятие других
,605 ,218 Доминирование -,556 ,496
Чувство вины
,549 Эскапизм ,529 ,302
Принятие других
-,526 Вина отделения ,513
Эскапизм
,524 ,279 Принятие себя -,513 ,335
Ведомость
,517 -,153 Непринятие других ,506 ,236
Обидчивость
,515 ,286 Вина гиперот-ти ,495 ,174
Вина отделения
,467 Обидчивость ,480 ,305
CO
,364 -,144 CO ,463 -,121
Агрессивность
,121 ,839 Эмоц.комфорт -,407 ,400
Раздражительность
,188 ,711 Агрессивность ,844
Доминантность
-,267 ,701 Раздражительность ,179 ,719
Верб. Агрессивность
,670 доминантность -,257 ,692
Негативизм
,221 ,657 Верб. Агрессивность ,670
Враждебность
,478 ,638 Негативизм ,127 ,660
Доминирование
-,472 ,521 Враждебность ,362 ,650
,485 Ce ,492
Физ. Арессивность
,199 ,481 Физ. Арессивность ,481
Подозрительность
,291 ,474 Подозрительность ,172 ,478
Внутренний контроль
-,326 ,466 Внутренний контроль -,226 ,462
Cw
-,442 Cw ,131 -,436
Косв. Агрессивность
,423 Косв. Агрессивность ,428
Эм.комфорт
-,371 ,417 Присоединение
Присоединение
-,308 Aw
Эмпатия
Iw -,167
Aw
-,270 Ie -,115 ,133
Ie
-,328 ,130 AE -,220
Ae
-,293 -,225 Принятие других -,340
Iw
-,385 Принятие других -,532 -,231
Вина гиперот-ти
,354 ,148 Эмпатия ,241
Extraction Method: Principal Component Extraction Method: Principal Component
Analysis. 3 components extracted Analysis. Rotation Method: Varimax
With Kaiser Normalization.Rotation

Анализ данных выявил наличие двух наиболее сильных факторов, имеющих соответственно, вес: 11,563 и 5,753. Увеличение числа анализируемых факторов было нецелесообразным. Ротация осуществлялась методом «varimax» вращения. В результате ротации была получена упорядоченная факторная матрица, дающая основание для содержательной интерпретации факторов. Был принят следующий критерий вхождения переменной в фактор: факторный вес > 0,35.

Таблица показывает, что первый фактор следует интерпретировать как фактор затрудненного общения. В него с положительным факторным весом наряду с показателями всех шкал вины: вины ненависти к себе (IGQ) – (0,656), вины выжившего (IGQ) – (0,626), чувства вины (тест Басса-Дарки) – (0,596), вины отделения (IGQ) – (0,513), вины гиперответственности (IGQ) – (0,495), сенситивности к отвержению, которую автор опросника – Меграбян -интерпретирует как способность к возникновению адекватного чувства вины – (0,463) вошли такие отношения личности как непринятие себя (0,782) и других (0,506), экстернальность (0,773), ведомость (0,653), эскапизм (0,529), обидчивость, т.е. ненависть и зависть к другим (0,480), враждебность (0,362), а также показатели социально-психологической дезадаптированности (0,891), эмоционального дискомфорта (0,804). С отрицательным весом в фактор соответственно вошли принятие себя и других, интернальность, доминирование, эмоциональный комфорт, социальная адаптированность. Второй фактор следует интерпретировать как фактор импульсивно-агрессивных отношений. Он не включает в себя ни социально – психологических характеристик личности, ни показателей вины.

Таким образом, данные, полученные с помощью корреляционного и факторного анализа исследуемых показателей, позволяют сделать вывод о том, что гипотеза о вине и стыде как интегральных характеристиках системы отношений личности, в которую включены непринятие себя и других, враждебность, подозрительность, обидчивость, экстернальность и ведомость подтвердилась. Результаты показали, что характеристики человека склонного к переживанию вины соответствуют моделям субъекта затрудненного общения,  разработанным отечественными психологами /20, 23,24/.

В заключение следует сказать, что вина, призванная играть в жизни общества коньюнктивную роль, т.е. роль социального регулятора, способствуя его интеграции, на практике оказалась заложницей двойной морали и приобрела дизъюнктивные функции.  Подобный результат мы объясняем тем, что зрелая сознательная вина представляет собой идеальную модель, существующую в теоретически рассуждениях. Если же обратиться к реальной социальной картине действительности и взять  конкретного человека, либо же группу людей, то оказывается, что в их психической реальности имеет место иррациональная вина, затрудняющая общение и снижающая способность к социальной адаптации. Вина, к сожалению, выступает барьером общения, делая его чрезмерно напряженным, конфликтным, либо вовсе вынуждает человека избегать контактов с теми, перед кем он чувствует себя виноватым. Переживание вины нарушает социальную перцепцию, делают человека  чрезмерно уступчивым, ведомым, обидчивым, подозрительным, враждебным, непринимающим ни себя, ни других. Вина заставляет играть в игры, скрытые мотивы которых неминуемо приводят к социальным катастрофам, позволяет людям манипулировать ближними. Она имеет столь тотальный характер и такую мощную силу, что способна вызывать общественные конфликты в форме классовых и религиозных войн, межнациональных конфликтов и расовой дискриминации, истребления и гонений наиболее выдающихся, талантливых и гениальных людей.

Проведенное нами исследование показало, что те формы переживания вины, которые присущи современному человеку (среди них ряд неосознаваемых или малоосознаваетых форм выны: выжившего, отделения, гиперответственности, ненависти к себе) требуют психологической коррекции либо психотерапии, которые позволят осознать присущие человеку иррациональные формы вины и научиться в случае необходимости переживать вину сознательным образом. Интеграция и пересмотр человеком иррациональной вины позволит увеличить целостность, а значит и зрелость его личности. Поскольку рамки статьи не позволяют осветить способы коррекционной работы, предметом которой является вина, то данная тема будет представлена в нашей следующей статье.

Литература

  1. Андреас С., Андреас К. Сердце разума. Практическое использование методов НЛП. Волковыск, 1997.
  2. Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект пресс, 1998.
  3. Анисимов С.Ф. Духовные ценности: производство и потребление. М.: Мысль, 1988.

4. Берн Э. Игры, в которые играют люди //Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Лениздат, 1992.

5. Бернс Д. Тайна настроения. М.: Рипол Классик, 1997.

6. Бреус Е.Д. Динамика представлений о себе и другом как трудном партнере общения в результате социально-психологического тренинга: Дисс. канд. …  психол. наук. Ростов н/Д, 1999. 204 с.

7. Бурлачук Л.Ф., Морозов С.М. Словарь-справочник по психодиагностике.  СПб.: Питер, 1999. С. 19.

8. Вайсс Д. Как работает психотерапия. М.: Класс, 1998.

9. Гаврилица О.А. Чувство вины у работающей женщины // Вопросы психологии, 1998, № 4.

10.  Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений. М.: Издательство Московского университета, 1987. 175 с.

11. Горянина В.А. Психологические предпосылки непродуктивного стиля межличностного взаимодействия // Психологический журнал. 1997. т.18. № 6. С. 73 – 83.

12. Доценко Е.Л. Психология манипуляции. М.: изд-во МГУ, 1996.

13. Изард К.Е. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980.

14. Каган М.С., Эткинд А.М. Общение как ценностиь и как творчество // Вопросы психологии, 1988, № 4.

15. Кемпински А. Психопатология неврозов. Варшава: Польское медицинское издательство, 1975.

16. Короткова Е.В. Социально-психологический анализ вины и стыда как системы отношений личности к себе и другому: Дисс. … канд. психол. наук. Ростов н/Д,

2002.

17. Кочюнас Р. Основы психологического консультирования. М.: Академический Проект, 1999. 240 с.

18. Куницина В.Н. Нарушения, барьеры, трудности межличностного неформального общения // Актуальные проблемы психологической теории и практики. СпбГУ, 1995. С. 82 – 92.

19. Куницина Н.В. Стиль общения и его формирование. Л.: Знание, 1985. 20 с18. 20. Лабунская В.А. От проблемы затрудненного общения к постановке проблемы «субъект затрудненного общения» // Психологический вестник. Вып. 2. Ростов н/Д: РГУ, 1997.

21.Литвак М.Е. Если хочешь быть счастливым. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995.

22. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука,  1984. 443с.

23. Менджерицкая Ю.А. Особенности эмпатии субъектов затрудненного и незатрудненного общения в ситуациях затрудненного взаимодействия: Дисс. … канд. психол. наук. Ростов н/Д, 1998.

24. Ногерова М.Т. Представления о субъекте затрудненного общения у учителей Кабардино-Балкарии: Дисс. канд. психол. наук. Ростов н/Д, 1997.

25. Нойман Э. Глубинная психология и новая этика. СПб.: Гуманитарное агенство Академический проект, 1999.

26. Пацявичус И.В. Эмоциональность и самооценка организации деятельности // Вопросы психологии. 1985. № 4. С. 134 – 139.

27. Пинт А. Из гусеницы в бабочку. М.: Сократ лтд, 1998.

28. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1979. 232 с.

29. Растигеев А.П. Социальная адаптация и ответственность личности // Социальная адаптация и вопросы нравственного воспитания личности. Барнаул: Барнаульский Государственный Пединститут, 1984. С. 68 – 74.

30. Рубинстайн К., Шейвер Ф. Опыт одиночества // Лабиринты одиночества / Под. ред. Н.В. Покровского. М.: Прогресс, 1989.

31. Рюмшина Л.И. Игры и манипуляции в межличностном общении. Ростов – на – Дону: Изд – во Ростовсвкого университета, 1997.

32. Сидоренко Ю.И. Место и роль нравственных чувств в системе морального сознания. //Вестник Московского университета, 1971, № 5.

33. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994.

34. Стрелкова И.Э. К проблеме психодиагностики и коррекции трудностей межличностного общения студентов  // Психологические трудности общения. Сб. статей. Ростов н/Д: Изд-во РГУ,  С. 3 – 7.

35. Фрейд З. По ту сторону принципа наслаждения // Я и Оно. Тбилиси: Мерани, 1991.

36. Фромм Э. Человек для себя. Минск: Коллегиум, 1992.

37. Хорни К. Концепция Сверх-Я // Новые пути в психоанализе / Собр. соч. в 3 томах, т.2. М.: Смысл, 1997.

38. Хорни К. Невротическое чувство вины // Невротическая личность нашего времени / Собр. соч. в 3 томах, т.1. М.: Смысл, 1997.

39. Шевандрин Н.И. Концептуальные и прикладные основы социальной психологии // Социальная психология в образовании. – Выпуск №2. Ростов-на-Дону, 1993.

40. Daly J.A., McCroskey J.C. Avoiding cоmmunication. Newbury Park, CA: Sage, 1984. 145 p.

41. Spitzberg B., Cupach W.R. Interpersonal communication competence. London: Sage publications. 1984. 242 p.

Войдите, чтобы оставить комментарий
  • Яндекс.Метрика