Научная психология.Статьи

Вина и стыд: социально-психологический подход

Е.В. Белинская

Вина и стыд – это психические явления, которые следует отнести исключительно к сфере социальных эмоций. Их источником и движущей силой является включенность человека в сообщество других людей, т.е. процесс социализации. Чувства вины и стыда, наряду с другими двумя механизмами (имитация и идентификация), ученые относят к  четырем выделенным ими психологическим механизмам социализации /17/.  Они рассматриваются как регуляторы социального поведения /9/. Следовательно, данные эмоциональные явления должны стать предметом изучения социальной психологии.

Необходимость признания значимой роли вины и стыда в социальной психологии, по нашему мнению, обусловлена не только их социальным происхождением, но и оказываемыми ими воздействиями на взаимоотношения отдельных людей и целых социальных групп, а также на такой интегральный социально-психологический показатель, как способность индивида адаптироваться в социуме.

Вина и стыд всегда проявляются в контексте социальных отношений: вина за что-то перед кем-то, например, за обиду другого человека, за несправедливое к нему отношение. Практически все другие эмоции, кроме этих двух, могут относиться к неодушевленным явлениям. Так, к примеру, человек может испытывать страх перед грозой или машинами, испытывать к ним интерес, они могут его удивлять или восхищать. Можно радоваться приобретению какой-то вещи или печалиться, страдать из-за ее потери, можно испытывать отвращение к той или иной еде. Даже агрессию человек может испытать по отношению к камню лежащему на дороге и мешающему проходу. Поранив ногу таким камнем, человек может со злостью ударить его ногой. Но вину и стыд человек не может испытывать ни по отношению к грозе и машине, ни по отношению к камню, ни по отношению к любому другому неодушевленному предмету. Данные переживания возникают лишь тогда, когда человек смотрится в зеркало социальных отношений.

Стыд и вина делают человека сенситивным к чувствам, установкам, мнениям  и оценкам окружающих и, следовательно, действуют как сила, сближающая людей. Данные эмоции, по мнению К.Изарда, поддерживают конформность, социальную ответственность, ограничивают эгоцентризм и эгоизм и тем самым способствуют общительности /8/. При этом не следует забывать, что данные эмоциональные переживания очень болезненны и мучительны для человека. Как результат, человек, переживающий вину или стыд, начинает фокусировать внимание на себе. Непосредственным эффектом этого является уменьшение межличностного общения. «Когда стыд возникает, он временно разрушает или сильно затрудняет социальное общение и межличностный контакт» /5/.

Стыд и вина могут выступать барьерами общения. Эти барьеры возникают вследствие неловкости за себя или за другого. Более того, нередко стыд или вина перед собеседником приводят к прерыванию отношений с ним. В целом же и слишком низкий, и слишком высокий пороги возникновения чувства вины нарушают психологические контакты с людьми.

О том, что стыд и вина нарушают социальную адаптацию, оказывают негативное воздействие на общение, искажают отношения, упоминается в работах многих исследователей /1, 3, 11, 15, 18/.

Переживание как вины, так и стыда связано с осознанием человеком нарушения им социальных норм. Различие состоит лишь в том, что переживание стыда обычно вызвано пониманием нарушения общих норм, т.е. норм окружающих людей, которые не обязательно являются личными нормами, признаваемыми «нарушителем». Переживание мучительного дискомфорта из-за стыда заставляет человека почувствовать, что он упал в глазах окружающих. Чувствуя же вину, человек осознает себя как нарушившего свои личные нормы и принципы. В целом подобное деление можно считать условным, поскольку, во-первых личные нормы «виноватого» человека являются по своей природе интериоризированными общественными нормами, а во-вторых, как указывает К.Изард, «человек может испытывать стыд даже тогда, когда никто не пытается его стыдить и не критикует его /8/. В работах зарубежных исследователей, например Нейла Смелзера, имеются указания на то, что «чувства стыда и вины тесно связаны между собой, фактически они во многом совпадают» /17/. С.С. Томкинс и вовсе рассматривает стыд и вину как одну эмоцию, имеющую один нейрофизиологический механизм. Автор указывает лишь на то, что эти эмоции отличаются только на сознательном уровне /21/. Э.Эриксон описывает стыд как эмоцию, довольно рано и легко поглощаемую чувством вины /19/. Представленные позиции зарубежных исследователей позволяют нам сделать умозаключение о том, что стыд и вина в своем реальном воплощении в действительности, как правило, выступают слитно, в рамках единого эмоционального процесса.

Для того чтобы подтвердить либо опровергнуть дискуссионные вопросы, связанные с изучаемыми нами эмоциональными феноменами мы поставили перед собой задачу их практического изучения в контексте социальной психологии.

Исследование, претендующее на максимально возможную объективность, должно проводиться с помощью соответствующих методов, имеющих под собой определенную методологическую базу. Большая часть исследований психической реальности производится с помощью самоотчетов. В процессе изучения вины и стыда у нас возникли определенные методологические трудности. Дело в том, что и вина, и стыд относятся к эмоциям, связанным с оценкой своего Я. Самооценки же, либо внешние оценки поведения и личности человека стимулируют включение защитных механизмов, призванных поддерживать его самоуважение. Поэтому можно поставить под сомнение объективность самоотчетов, касающихся оценок переживания субъектом эмоций, относящихся к сфере самосознания.

В целом, проблема объективности экспериментальных исследований, в том числе самоотчетов, давно стоит перед научной психологией. Так, А.М. Эткинд на основе обобщения большого количества данных и собственных экспериментальных исследований пришел к следующему выводу. “Если психолог ищет в самоотчетах объективную информацию о поведении, то его почти наверняка ждет разочарование. Если же ему нужен инструмент проникновения в субъективную реальность, личностные смыслы, систему отношений его испытуемых, то вряд ли какие-либо иные свидетельства окажутся более полезными, чем самоотчеты” /20/.

Проблема значимости субъективной реальности с особой остротой встала перед социальными психологами. Недаром зарубежные социальные психологи утверждают, что постепенное развитие социальной психологии от позитивизма и неопозитивизма привело к возникновению новой парадигмы, носящей название социальный конструктивизм. Развитие новой парадигмы стало необходимым, поскольку психология встала перед лицом невозможности решить ряд назревавших в течение длительного времени вопросов.

Исследователи, работающие в русле этой парадигмы, постулируют важность социального конструирования реальности. “Формы понимания мира, приобретаемые в ходе социальной коммуникации, обладают чрезвычайно большим значением для социальной жизни в целом, поскольку описания и объяснения мира сами конструируют формы социального действия”/14/. То есть все то, что считается в обществе знанием, не смотря на обоснованность или необоснованность такого “знания”, становится само собой разумеющейся “реальностью” для рядового человека.

Поскольку, во-первых, “психологические понятия “эмоции, мотивы и т.п.” отсекаются от своей онтологической основы в голове индивида и становятся составной частью социального процесса”, а во-вторых, “социально-конструкционистский анализ охватывает такие разнообразные явления, как личность, Я, причинность, мотивация, эмоции, пол”/14/, то мы считаем возможным в своем исследовании опираться на положения данной концепции. Выбранный нами методологический подход определяет ту реальность, которая способна стать объектом нашего исследования. По нашему мнению таким объектом должны выступить социальные представления, имеющиеся у конкретных групп населения относительно вины и стыда. А.А. Бодалев указывал, что когда говорят о мыслимом объекте, т.е. о воображаемом психическом конструкте, то «речь здесь идет о представлениях» /4/. Мы считаем, что изучение социальных представлений имеет большую ценность и значимость для психологии, поскольку, с одной стороны, именно такая реальность доступна максимальной объктивации, и с другой стороны, реакции и все поведение человека, как правило, обуславливаются не объективной реальностью, а его представлениями об этой реальности. Кроме этого данный подход, в рамках которого изучаются  именно социальные представления о вине и стыде, позволяет минимизировать эффект влияния на ответы респондентов защитных механизмов и следовательно получить от них более достоверные результаты.

Изучение социальных представлений релевантно поставленной нами задаче исследования вины и стыда в контексте социальной психологии. Подтверждением тому являются слова  Сержа Московичи, разработавшего концепцию социальных представлений, о том, что социальная психология — это наука о социальных представлениях, и именно в них она может найти объединяющую тему /13/.

Под социальными представлениями Серж Московиси понимает “способ интерпретации и осмысления повседневной реальности, определенную форму социального познания, предполагающую когнитивную активность индивидов и групп, позволяющую им фиксировать свою позицию по отношению к затрагивающим их ситуациям, событиям, объектам и сообщениям”/6/. Социальные представления, будучи когнитивными образованиями, согласно гипотетической структурной модели, предложенной С. Московиси, имеют три измерения: информация, поле представления и установка. Интерпретируя позицию С. Московиси, мы полагаем, что информация представлена когнитивным компонентом, поле представления – семантическим, а установка – готовностью к реагированию, которая имеет сложное строение, включая в себя эмоциональные, в том числе бессознательные компоненты.

Ф. Хсю указал на две важные особенности социальных представлений: их мотивационные функции и укорененность на разных уровнях психического. Он определяет социальные представления как широко распространенные в культуре представления, существующие в сознательной и бессознательной форме и управляющие действиями людей.

Традиционными для концепции социальных представлений являются методы анкетирования, контент-анализа и структурированной беседы. Для изучения социальных представлений о вине и стыде нами были разработаны две анкеты. По определению, предложенному в психологическом словаре, “анкета представляет собой набор вопросов, каждый из которых логически связан с центральной задачей исследования. Составление анкеты – процесс перевода основных гипотез исследования на язык вопросов/16/”. Наша первая анкета состоит из вопросов закрытого типа. Утвердительные ответы на предлагаемые вопросы подтверждают наши гипотезы, отрицательные – опровергают. Вина и стыд во многом похожи по своим функциям, генезу, проявлениям. Поэтому нами было решено применить идентичные анкеты для изучения вины и стыда. Мы полагаем таким образом определить сходства и различия в социальных представлениях относительно двух интересующих нас эмоций. Анкета для изучения стыда состоит из 21 вопроса, для изучения вины – из 23. В последнюю добавлены два вопроса, способные отразить специфические особенности вины, но не стыда. Шесть вопросов первой анкеты направлены на изучение представлений о типичности данных чувств и об их характеристиках. Остальные изучают социальные представления о значении вины и стыда для общения и взаимодействия людей.

В своем исследовании мы стремились изучить, во-первых, социальные представления относительно вины и стыда в различных гендерных группах, а во-вторых, в группах, представленных респондентами, фактически находящимися в различном отношении к закону. Поэтому наша выборка респондентов представлена двумя группами мужчин и группой женщин. Группы респондентов-мужчин отличаются друг от друга тем, что их представители фактически состоят в различном отношении к закону. Одна группа представлена лицами, осужденными за тяжкие преступления (убийства, телесные повреждения). То есть эти люди нарушили закон, охраняющий наиважнейшие общественные ценности: жизнь и здоровье человека. Другая группа представлена законопослушными мужчинами. Третья группа, принявшая участие в анкетировании, состояла из женщин, профессия которых (психологи и медсестры) требует выраженных фемининных качеств (понимания, сочувствия, сострадания). В исследовании социальных представлений о вине приняли участие 116 респондентов первой группы, 81 респондент второй группы и 74 респондента третьей группы. В исследовании социальных представлений о стыде приняли участие 72 респондента первой, 92 – второй и 88 – третьей групп.

Полученные нами с помощью первой анкеты результаты показали, что согласно социальным представлениям вина и стыд во многом похожи, но имеются и некоторые отличия. Так, и вина, и стыд считаются тяжелыми переживаниями, но при этом стыд в большей степени. Большинство респондентов считают, что способность человека испытывать и вину, и стыд может оказывать положительное воздействие на взаимоотношения людей. При этом считается (83% респондентов), что обе эти эмоции затрудняют общение. Однако, если согласно представлениям 55,5% респондентов они предпочли бы избежать общения с человеком, перед которым чувствуют вину, то избежать общения с человеком перед которым переживается стыд предпочли бы 80% респондентов. Возможно, подобные отличия связаны с тем, что человек, испытывающий перед другим вину, стремится наладить нарушенные взаимоотношения, искупив свою вину. Искупить же стыд, либо оправдаться в том, за что стыдно практически невозможно. Кроме этого, большинство респондентов (85,5%) полагают, что скорее пойдут на уступки тому человеку, перед которым испытывают вину. На уступки человеку, перед которым испытывают стыд, согласны пойти в среднем 60% респондентов, при этом сказанное относится только к 45,5% женщин. Таким образом, гипотезу о связи вины и уступчивости подтвердили все группы респондентов, связь же стыда и уступчивости носит спорный характер. Гипотеза о том, что легче отказать, не согласиться с  человеком, испытывающим как вину, так и стыд не была подтверждена. Большее число респондентов стремятся скрыть от окружающих переживание ими стыда, чем вины. Большинство респондентов утверждают, что замечали, что окружающие пытались навязать им как чувство вины, так и чувство стыда. Также большинство опрошенных полагают, что можно получить выгоду, если партнер по общению испытывает данные эмоции, причем больше утвердительных ответов (+7%) получено в отношении стыда. В соответствии с этим, большинство респондентов указали, что они предпринимали попытки заставить другого испытать как вину, так и стыд, что также более относится к последней эмоции (+8% респондентов).

Как показали полученные нами результаты, гендерные различия в социальных представлениях относительно изучаемых нами эмоций состоят в том, что женщины полагают переживание стыда несколько более типичными для себя, нежели мужчины, т.е. большее количество женщин считают, что, они, как правило, испытывают стыд в адекватных для этого ситуациях. Наряду с этим, меньшее количество женщин в сравнении с мужчинами согласны с тем, что вина, либо стыд стали чертой их характера, а значит, постоянно влияют на поведение, иногда нарушая при этом социальную адаптивность. Женщины реже, чем мужчины склонны рассматривать вину и стыд как способности человека, говорящие о его благородстве. Большее число женщин, чем мужчин, как первой, так и второй группы полагают, что и вина, и стыд являются тягостными переживаниями. В то же самое время, меньшее число женщин подтвердили, что переживание вины и стыда может довести их до суицида. Меньшее количество женщин в сравнении с мужчинами пожертвовали бы многим ради того, чтобы снять возникшее переживание стыда. В процентном отношении большее чисто женщин, чем мужчин, убеждены, что способность людей испытывать стыд может оказывать положительное воздействие на взаимоотношения людей. В то же самое время большее количество женщин полагают, что переживание стыда затрудняет общение и предпочли бы избежать общения с человеком, перед которым они испытывают стыд. Меньшее число женщин склонны скрывать переживание вины от окружающих, т.е. женщины скорее, чем мужчины признаются окружающим в том, что они испытывают чувство вины. В то время как, почти все мужчины замечали попытки окружающих навязать им переживание стыда, то же верно лишь в отношении каждой второй женщины. Лишь немногим более половины женщин полагают, что можно получить выгоду, если партнер по общению испытывает стыд, в то время, как в этом убеждены большинство мужчин. Большее количество женщин (в сравнении с мужчинами) подтвердили, что им встречался такой человек, одно присутствие которого, вне зависимости от объективных причин, вызывало у них переживание стыда. Менее чем половина женщин полагают, что переживание стыда повышает их уступчивость, при этом значительно более половины мужчин считают, что переживание стыда перед партнером делает их уступчивее.

Отличие социальных представлений о вине и стыде в группах, находящихся в разном отношении к закону состоит в том, что меньшее количество осужденных в сравнении с законопослушными убеждены, что можно получить выгоду, если партнер по общению испытывает вину. Соответственно, меньшее число осужденных сообщило о том, что они предпринимали попытки заставить кого-то испытывать чувство вины. В отношении стыда ситуация обратная. Почти все респонденты из группы осужденных, т.е. значительно большее число, чем в группах законопослушных считают, что можно получить выгоду, если партнер по общению испытывает стыд. В соответствии с этим, большее количество осужденных в процентном отношении, чем законопослушных, подтвердили, что старались пристыдить другого человека. Большее число осужденных в сравнении с законопослушными считают, что склонность к переживанию как вины, так и стыда стало чертой их характера. Данные результаты могут указывать на то, что именно осужденным в большей мере, чем законопослушным присущи неадаптивные формы вины и стыда. Такое утверждение согласуется с позицией Антоняна о том, что преступники склонны к переживанию неадаптивной бессознательной вины /2/.  Между тем, именно характерологические свойства, будучи по своей сути автоматизмами, часто оказываются бессознательными.

Вторая анкета направлена на получение более обширного содержательного материала относительно социальных представлений о вине и стыде. Анкета состоит из 12 вопросов. Первые 4 вопроса, каждый из которых состоит из трех шкал, построены по типу семантического дифференциала. При построении данных вопросов мы преследовали цель изучить влияние вины и стыда на отношение к партнеру по общению. При этом изучалось и отношение человека, испытывающего вину, к партнеру, и, наоборот, отношение партнера по общению к человеку, испытывающему вину.

Обозначения полюсов, предлагаемых нами трех шкал, были разработаны в соответствии с концепцией А.А. Кроник и Е.А. Кроник. Согласно этой концепции основные типы значимых отношений располагаются в трех координатах: дистанция, позиция, валентность /10/. К координате “дистанция” авторы относят близкие отношения (мы) и дальние отношения (они). Данные полюса мы соответственно обозначили как “близость, заинтересованность” и “отчуждение, отстраненность”. Координата “позиция” предполагает отношение сверху, неуважение (ты) и отношение снизу, уважение (вы). В нашем обозначении полюса этого измерения носят название “превосходство” и “подчиненность”. К координате “валентность” Кроники относят позитивные отношения – симпатию (свои) и негативные отношения – антипатию (чужие). Эти полюса мы назвали соответственно “симпатия, доброжелательность” и “антипатия, враждебность”. Те или иные отношения к окружающим в рамках этих измерений определяют эффективность общения. Так, проанализировав, опираясь на обширный теоретический материал, виды отношений к другому субъекта затрудненного и незатрудненного общения Ю.А. Менджерицкая пришла к выводу, что “отношения к другому, характеризующие субъекта незатруденного общения располагаются на полюсах осей “дистанция” и “валентность”, имеющих положительный знак, в то время как, отношения, составляющие ось-измерение “позиция” располагаются на полюсах как с положительным, так и с отрицательным знаком”/12/. В соответствии со сказанным выше, составляя первые два вопроса, мы ставили целью выяснить, какие отношения к другому в рамках выделенных измерений характерны для человека испытывающего вину и стыд. Следующие два вопроса призваны выяснить, какие отношения возникает у окружающих по отношению к тем, кто перед ними испытывает эти эмоции. Изучение ответов на данные вопросы способно показать затрудняет ли или облегчает и в какой мере переживание вины и стыда межличностное общение.

Результаты ответов на данные вопросы второй анкеты показали, что по суммарному мнению респондентов всех трех групп, переживание и вины, и стыда перед другими, как мужчинами, так и женщинами, заставляет их чувствовать себя по отношению к ним в подчиненном положении (позиция ниже). Наряду с этим, обнаружено, что люди чувствуют превосходство (позиция выше) по отношению к тем, кто перед ними испытывает вину, либо стыд. Между тем, позиция превосходства по отношению к партнеру, по мнению некоторых психологов говорит о неуважении к нему (А.А. Кроник и Е.А. Кроник), приводит к конфликтам в межличностном общении (А.П. Егидес). Одно только то, что человек, испытывающий вину или стыд, чувствует себя в позиции ниже по отношению к другим, в то время как другие, наблюдая его переживающим вину и стыд, ощущают по отношению к нему превосходство, исключающее уважение, может объяснить некоторые факты, которые были раскрыты нами по результатам первой анкеты, а именно, то, что большинство людей стремятся скрыть от окружающих свои переживания стыда, а большинство мужчин стараются скрыть и переживания вины. Скрывая эти эмоции человек стремится предупредить отношение превосходства к себе со стороны других, так как “принятие знаков превосходства может привести к снижению самооценки и самоуважения”/7/, которые и без этого снижаются из-за переживания вины и стыда. Стремление мужчин скрыть от окружающих переживания вины, отсутствующее у большинства женщин, можно объяснить, во-первых, тем, что мужчинам традиционно сложнее ощущать свою подчиненную роль, а во-вторых, тем, что их внимание в меньшей мере, чем у женщин концентрируется на межличностных отношениях, а направлено на овладение предметным миром, деловые отношения, конкуренцию. Поэтому они реже чем женщины бывают готовы ради сохранения отношений с другими признаться в своей вине.

Если вина и стыд вызывают у обеих гендерных групп однозначные отношения в рамках измерения “позиция”, то сложнее обстоит вопрос с позициями “дистанция” и “валентность”. Последовательно опишем их.

Отношение к другому у человека, испытывающего вину, в рамках измерения “дистанция” таково:

-у женщин имеет положительный знак (близость, заинтересованность) к представителям обеих гендерных групп

-у мужчин имеет отрицательный знак (отчужденность, отстраненность) по отношению к представителям своей гендерной группы и положительный знак по отношению к представителям противоположной гендерной группы

В рамках измерения “валентность” таково:

-как у женщин, так и у мужчин имеет положительный знак (симпатия, доброжелательность) по отношению к представителям обеих гендерных групп

Отношение к другому у человека, испытывающего перед ним стыд в рамках измерения “дистанция” таково:

-как у женщин, так и у мужчин имеет отрицательный знак по отношению к представителям обеих гендерных групп

В рамках измерения “валентность” таково:

-у женщин имеет отрицательный знак в отношении представителей обеих гендерных групп

-у мужчин имеет положительный знак (в большей мере выражен к женщинам) к представителям обеих гендерных групп

К человеку, испытывающему вину, складываются следующие отношения в рамках измерения “дистанция”:

-к женщинам имеет положительный знак у мужчин и отрицательный знак у женщин

-к мужчинам имеет отрицательный знак у мужчин и положительный – у женщин

В рамках измерения “валентность”:

-к женщинам имеет положительный знак у мужчин и отрицательный – у  женщин

-к мужчинам ближе к нейтральному у мужчин и носит положительный знак у женщин

К человеку, испытывающему стыд, отношения в рамках измерений “дистанция” и “валентность” оказались похожими:

-к женщинам имеют положительный знак у представителей обеих гендерных групп

-к мужчинам имеют отрицательный знак у представителей своей гендерной группы и – положительный знак у представителей противоположной гендерной группы

Итак, по результатам первых четырех вопросов второй анкеты мы обнаружили, что вина и стыд похожи в том, что вызывают у всех групп респондентов одинаковые отношения по измерению “позиция”, а именно, отношение подчиненности у человека, испытывающего эти эмоции и ощущение превосходства к тому, кто их испытывает.

Отличия между этими двумя эмоциями выяснить несколько сложнее. Однако, попробуем сделать это. У женщин, переживающих стыд (в сравнении с виной), отношение к другим сдвигается в сторону отрицательных оценок по измерениям “дистанция” и “валентность”. Т.е., если переживая вину женщины относятся к другим с симпатией, доброжелательностью, заинтересованностью, то при переживании стыда их отношение становится враждебным, появляется антипатия, отчужденность, отстраненность. У мужчин в отношении к другим также появляются подобные сдвиги, однако менее выраженные. Их отношение при переживании обеих эмоций остается доброжелательным, присутствует симпатия, но все же, эти чувства становятся менее выраженными во время переживания стыда. Кроме этого увеличивается дистантность по отношению к партнеру. Законопослушные мужчины при переживании стыда начинают относиться к партнеру с отчуждением, отстраненностью.

Теперь выясним в чем состоят отличия в отношении окружения к человеку, испытывающему вину и испытывающему стыд. Главные отличия заключаются в том, что:

-         женщины меняют свои положительные оценки по измерениям “дистанция” и “валентность” к представителям одной с ними гендерной группы, испытывающим стыд, на отрицательные оценки по этим измерениям к – испытывающим вину.

-         мужчины, имея в среднем нейтральное отношение к представителям одной с ними гендерной группы, испытывающим вину, начинают ощущать антипатию и враждебность к мужчинам, испытывающим стыд. Отношение к мужчинам, испытывающим стыд, также сдвигается у них далее к полюсу отрицательных оценок по измерению “дистанция”.

Т.о, мы можем заключить, что позиция человека, испытывающего стыд, в сравнении с человеком, испытывающим вину, сдвигаются в сторону усугубления отношений, делающих его субъектом затрудненного общения.

Полученные результаты позволяет сделать вывод о том, что если в паре общающихся субъектов хотя бы один человек, независимо от пола, испытывает стыд, то такое общение приобретает статус затрудненного. Если в паре двух общающихся субъектов, состоящей из представителей одной гендерной группы (мужчина – мужчина или женщина – женщина) хотя бы один из партнеров испытывает вину, то такое общение затрудняется. Если же друг с другом общаются партнеры противоположного пола, то переживание одним из них по отношению к другому вины не делает их общение затрудненным. При этом если сравнить две пары, состоящие из лиц противоположного пола, в одной из которых вину испытывает женщина, а в другой мужчина, то эффективность общения первой пары будет несколько выше, чем второй.

Пятый вопрос второй анкеты направлен на изучение социальных представлений о том, в каких именно отношениях (с близкими или посторонними, вышестоящими или нижестоящими) наиболее вероятным оказывается переживание вины и стыда.

Оказалось, что по мнению респондентов они чаще всего испытывают вину перед матерью и своей совестью, а реже всего – перед посторонними. У осужденных мужчин на третьем месте оказывается склонность испытывать вину перед Богом, а затем – перед отцом. Представители этой группы полагают, что кроме вины перед посторонними они также редко испытывают вину перед начальством. Законопослушные мужчины считают, что после склонности испытывать вину перед своей совестью и перед матерью для них актуальной является склонность испытывать вину перед детьми и противоположным полом. Женщины полагают, что кроме склонности испытывать вину перед матерью и своей совестью, у них значительно выражена склонность чувствовать вину перед детьми. Таким образом, результаты показали, что по мнению респондентов, они склонны чувствовать вину перед своей совестью и наиболее близкими для них людьми, наоборот, редко вина возникает перед посторонними. Действительно, с посторонними  человек, как правило, не связан какими-либо очевидными взаимными обязательствами. По отношению к близким же он ощущает свою личную ответственность, обязательство проявлять о них заботу, либо ответать признательностью и взаимностью на их заботу. Полученные от респондентов ответы о том, что они чаще испытывают вину перед матерью, чем перед отцом  (противоречит положениям психоаналитической теории З.Фрейда) мы склонны объяснять тем, что мать, питая к своему ребенку, причем независимо от его возраста, безусловную любовь, отдает ему больше своих душевных сил и заботы, чем обычный среднестатистический отец. Именно поэтому человек обычно чувствует себя в большей мере обязанным матери. Следует особо отменить, что 6% осужденных мужчин полагают, что у них отсутствует способность чувствовать вину перед кем бы то ни было. Эти результаты, в свою очередь, согласуются с результатами ответов на первую анкету. Социальные представления о том, перед кем возможно возникновение стыда похожи на социальные представления по отношению к вине.

Следующие 6, 7 и 8 вопросы имеют целью изучение социальных представлений относительно установок, актуализирующихся в ситуации переживания вины. Как известно, любая установка состоит из трех компонент (когнитивной, эмоциональной и поведенческой). Каждый из этих трех вопросов изучает соответственно одну из компонент установки. Мы предположили, что социальные представления относительно интересующих нас эмоций являются недостаточно хорошо вербализуемыми. Чтобы облегчить респондентам задачу вербализации, после каждого из трех вопросов мы предложили возможные варианты ответов, в том числе учли необходимость предоставления респонденту возможности  свободного ответа.

Изучение представлений о когнитивной компоненте вины, показало, что в момент переживания этой эмоции преобладают мысли, направленные на прошлое (“я был(а) неправ(а)”), на будущее (“в следующий раз буду умней, буду делать правильно”) и на разрешение ситуации, связанной с виной (“надо извиниться”). Причем избавление от вины и восстановление отношений предполагается произвести скорее не с помощью предметных действий, а посредством вербального разрешения ситуации. Кроме этого, по мнению ряда респондентов, в момент переживания вины в мыслях отражается недоумение (“как я мог(ла) так поступить”), а у некоторых женщин, помимо этого, – отражается растерянность (“что же делать”). Несмотря на то, что мысли, сопровождающие эмоциональные переживания, осознаются с трудом, некоторые респонденты из каждой группы подтвердили наши предположения о том, что, во-первых, переживание вины заставляет человека думать (опасаться), что окружающие теперь не будут его уважать и любить, а во-вторых, что переживание вины способно вызывть некоторые неадаптивные и часто необъективные мысли типа “я плохой(ая)”, “нет мне прощения”. Причем такие мысли скорее возникают у мужчин, нежели у женщин. Среди предложенных респондентами свободных ответов были следующие: мысли-вопросы “Что скажут родители?, “Как дальше жить?”, утверждения “Напрасно я это сделал”, “Надо покаяться”. Такие мысли говорят об опасениях, растерянности, разочаровании, вызванных переживанием вины.

Ответы респондентов на вопрос о том, какие мысли обычно сопровождают переживание стыда, в целом похожи на описание мыслей, сопровождающих переживание вины. Различие состоит лишь в том, что в случае стыда большее количество респондентов указывает на мысли типа “меня не будут уважать и любить”. Кроме того, в целом несколько увеличилось количество выборов мыслей типа “я плохой(ая)”, “нет мне прощения”.

Особо следует сказать о 7 вопросе, направленном на исследование эмоциональной компоненты. Практически ни одна из свойственных человеку эмоций не переживается изолированно в отрыве от других, поскольку для эмоций характерны тенденции к генерализации, объединению в комплексы. Поэтому седьмой вопрос направлен на изучение представлений о том, какие эмоции актуализируются в момент переживания вины и стыда.

Ответы респондентов выявили наличие представлений о том, что вина наиболее тесно связана с внутренним беспокойством и стыдом, нежели с другими эмоциональными состояниями. Стыд, согласно представлениям респондентов, наиболее тесно связан с внутренним беспокойством и виной. Таким образом, представления русских людей о вине и стыде подтверждают позиции зарубежных исследователей о тесной связи и тенденции к одновременному возникновению этих эмоций. Следует особо выделить то, что мужчины, кроме этого, склонны связывать стыд с гневом в свой адресс. В свободных ответах на этот вопрос мужчины сообщили, что вина приводит к снижению настроения, внутреннему психологическому дискомфорту, а также к чувсту симпатии к человеку, стыд – к злости, неловкости, неопределенности, ощущению себя не в своей тарелке.

Представления респондентов относительно поведенческой компоненты вины и стыда отражают ответы о том, какие действия они обычно предпринимают в ситуациях переживания этих эмоций. Следует отметить, что по нашему мнению на данные представления в значительной степени оказали влияние знания об идеальном должном поведении.Так, мужчины чаще всего полагают, что в ситуации переживания вины они просят прощения у тех, кого обидели, стремятся разобраться в чем были неправы, а также исправить ошибку. Ответы женщин подобны. Разница лишь в том, что женщины полагают, что в первую очередь они стремятся исправить ошибку, затем идут просьбы прощения и стремление разобраться в своей неправоте. Согласно представлениям всех групп респондентов в ситуации переживания стыда чаще всего предпринимаются попытки исправить ошибку, далее идут просьбы о прощении и попытки разобраться в своей неправоте. Кроме этого, имеют место представления о том, что и вина, и стыд могут заставить человека впасть в уныние, заняться самобичеванием, от которого бывает трудно избавиться, а также стремиться к избеганию контактов с теми, перед кем он испытывает эти эмоции. Отличия между эмоциями состоят лишь в том, что респонденты скорее впадут в уныние и станут избегать контактов с человеком из-за стыда перед ним, чем из-за вины. Самобичевание также оказывается несколько более вероятным в ситуации стыда.

Девятый вопрос направлен на изучение социальных представлений относительно того, кто или что может помочь избавиться от возникших переживаний вины и стыда. Оказалось, что по мнению большинства респондентов помочь они могут себе либо сами, либо прибегнув к помощи наиболее близких людей, прежде всего к матери. Следует отметить, что указание на специалиста (психолога, психотерапевта) было сделано лишь некотороми женщинами и один раз осужденным мужчиной.

Практические действия, способные помочь справиться с возникшей виной, например, стремление понять в чем допущена ошибка и исправить ее, стать на правильный путь, исправиться, загладить вину, попытка сделать что-то хорошее тому, перед кем виноват, помочь родителям, близким, работа по собственному развитию, совершенствование, упоминались респондентами, однако значительно реже, чем беседа, извинения, получение прощения и понимания. Способы и средства, способные по мнению респондентов помочь избавиться от возникщего стыда, похожи на те, которые действенны в случае вины. Некоторая особенность здесь прослеживается лишь в акценте на потребности и ожидании поддержки со стороны близких.

Следующий вопрос предполагает, что респондент вспомнит и опишет те поступки и ситуации, в которых у него возникало чувство вины и стыда. Поскольку человек стремится скрывать и предавать забвению поступки, вызывающие эти эмоции, то ответ на данный вопрос скорее будет носить характер социальных представлений о том, какие действия должны вызывать вину и стыд.

Социальные представления законопослушных респондентов о том, в каких ситуациях возникает переживание вины показывают, что это ситуации ссоры с близкими людьми, оскорблений, грубого, несдержанного отношении к ним, отказа в помощи близким, невыполнения перед ними данных обещаний. В представлениях 13% осужденных отсутствовало осознание ситуаций, в которых возможно переживание вины. Их представления в меньшей мере, чем в группе законопослушных, связаны с ощущением своей социальной, особенно семейной ответственности, своих обязательств перед детьми, родителями. Лишь некоторые из них указывают на преступления, драки как на деяния, вызывающие вину. В сознании осужденных лиц присутствуют представления о возможности переживания вины по поводу своей материальной несостоятельности, неуспеха.

На просьбу привести в пример случаи, когда возникало переживание стыда, откликнулось меньшее количество респондентов, т.е. ряд респондентов оставил данный вопрос без ответа. Отказ респондентов от ответов вполне объясним. Действительно, стыд представляет собой тяжелое болезненное переживание, и то, за что пришлось пережить стыд, хочется скрыть от окружающих, побыстрее забыть, но никак не выставлять на публичное рассмотрение.

В целом, полученные нами результаты показали, что отличия ситуаций стыда от ситуаций вины состоят в том, что: во-первых, стыд скорее связан с ощущением выставленности на публичное обозрение, чем со своим личностным отношением; во-вторых, стыд связан с ощущением своей некомпетентности в чем-то, и в-третьих, стыд может переживаться не только по поводу себя, но и по поводу других, связанных со мной людей.

Разрабатывая анкету, мы предположили, что представления респондентов об интересующих нас эмоциях будут недостаточно вербализуемыми, так как они часто в силу своей болезненности вытесняются из сознания. Поэтому последние два вопроса направлены на выявление глубинных неосознаваемых компонентов установок, включенных в представления о вине и стыде. Эти вопросы предлагают респондентам вербализовать ассоциации, в том числе цветовые, связанные со словами «вина» и «стыд». Интерпретация ответов на данные вопросы способна максимализировать количество информации, которую исследователь способен получить с помощью анкеты.

Результаты анкеты показали, что наиболее часто встречаемые ассоциации – это, во-первых, те, которые связывают данные эмоции друг с другом,  во-вторых, те, которые связывают и вину, и стыд со словом «обида» и, в третьих – с другими эмоциональными переживаниями, в первую очередь с тревожностью (страх, тревога, внутреннее беспокойство), а также с тяжелыми отрицательными эмоциями (уныние, печаль, боль,), с ощущением неудобства (неловкость, неудобство, дискомфорт, незаметность), с отрицательными оценками (плохо, нехорошо, плохой поступок, неправильный поступок, ненужный(ая)), с отрицательными эмоциональными образами (грязь, беда), а также с неопытностью, уходом от общения.

Несмотря на то, что обе эмоции ассоциируются с тяжелыми, отрицательными состояниями, именно для вины характерен целый спектр подобных ассоциаций: тоска, горе, грусть, горечь, слезы, подавленность, внутренняя депрессия, угнетенность, огорчение, озабоченность, униженность, оскорбленность, душевный дисбаланс, одиночество, разочарование. Ассоциации-образы, связанные с виной, указывают на состояние некой безысходности: омут, яма, наполненная темной водой, бездонная яма, чернота, бремя, обуза. Анализ цветовых ассоциаций показал, что вина в первую очередь ассоциируется с черным цветом (60 ассоциаций), на втором месте оказался серый цвет (44 ассоциации), и на третьем – красный цвет (30 ассоциаций). Также имели место следующие цветовые ассоциации: фиолетовый (18),  синий и темно-синий (16), коричневый и желтый (по 12), оранжевый и темно-вишневый (по 3). Двенадцать респондентов, не сумев идентифицировать вину с каким-либо конкретным цветом, лишь обобщенно окрасили ее в темный тон.

В отличие от вины среди ассоциаций на тему стыда встречались такие, которые характеризовали физические состояния. Кроме того, в случае стыда имеет место акцент на состояниях неловкости и неудоства (неуютно, неприятно, некрасиво, глупо, срам, позор, смущение, скованность, застенчивость, замешательство, чувство неуверенности, неопределенность, готовность провалиться сквозь землю, отвращение). Стыд чаще всего окрашивали в красный цвет (48 ассоциаций), затем в черный (28 ассоциаций) и серый (23 ассоциации). Далее шли коричневый и желтый цвета (по 13 ассоциаций), после них – розовый (4 ассоциации). Восемь человек окрасили стыд в темный цвет. По результатам дополнительной беседы оказалось, что даже в тех случаях, когда респонденты выбирали для ассоциаций с обеими эмоциями основные цвета, эти цвета несли в себе отрицательное значение.

Выводы

Таким образом, проведенное нами исследование подтвердило изложенные выше теоретические положения о вине и стыде. Согласно социальным представлениям респондентов такие эмоции как вина, стыд, внутреннее беспокойство или тревога, печаль, состояние растерянности слиты в единый генерализованный комплекс отрицательных эмоций и часто переживаются одновременно.

Считается, что вина и стыд способны оказывать благоприятное воздействие на взаимоотношения людей, но при этом затрудняют общение. Респонденты полагают, что переживание вины и стыда часто вызывает защитную потребность в избегании общения с теми, по отношению к кому эти эмоции испытываются. В момент переживания и вины, и стыда человек чувствует свою подчиненность, т.е. ощущает себя в позиции ниже по сравнению с другим, тем перед кем он испытывает эти эмоции. Наоборот, по отношению к человеку, испытывающему стыд или вину, окружающие чувствуют превосходство (позиция выше). Переживание этих эмоций способно приводить к отчужденному, враждебному отношению к окружающим. Позиция человека, испытывающего стыд, в сравнении с человеком, испытывающим вину, сдвигается в сторону усугубления отношений, делающих его субъектом затрудненного общения. Ответы респондентов показали, что люди (особенно мужчины) стремятся скрывать от окружающих переживаемые ими вину и стыд и полагают, что то же делают и другие. Респонденты убеждены, что обе эмоции повышают уступчивость  (при этом вина – в значительно большей степени) и предоставляют возможность для манипулирования.

Стремление в своем исследовании учесть гендерный фактор показало, что женщины считают переживание стыда более типичным для себя, чем мужчины. В то же самое время женщины, в сравнении с мужчинами, чаще полагают, что переживание стыда затрудняет общение и предпочитают избегать общения с теми, по отношению к кому они испытывают стыд. Мужчины чаще чем женщины стараются скрыть свои переживания, особенно вину.

Что касается различий в изучаемых нами эмоциях у лиц находящихся в различном отношении к закону, то оказалось, что осужденные, наряду с меньшей чем у законопослушных способностью осознавать свою реальную, связанную с конкретными проступками вину, в большей степени склонны переживать неадекватные формы вины и стыда.

Согласно социальным представлениям респондентов вина и стыд являются тяжелыми отрицательными эмоциями, при этом для стыда характерна выраженность силы переживания, а для вины – глубины переживания. Как показали результаты полученных нами ассоциаций, вина, будучи более тесно связанной с депрессивными состояниями угнетенности, подавленности, тоски, тем не менее не имеет выраженных физических проявлений и её переживание, будучи пролонгированным во времени, имеет как бы тлеющий (нечеткий) характер. Поэтому те состояния, которые человек в связи с виной длительное время способен испытывать, могут им  не атрибутироваться самой вине. Стыд же является острой, актуализирующейся в конкретной ситуации и связанной в сознании с данной ситуацией, эмоцией, субъективно переживаемой как неприятное сжатие или «горение в огне».

ЛИТЕРАТУРА

1. Андреас С., Андреас К. Сердце разума. Практическое использование методов НЛП. Волковыск, 1997. – 297 с.

2. Антонян Ю.М. Психология убийства. М: Юристъ, 1997. – 303 с.

3. Бернс Д. Тайна настроения. М.: Рипол Классик, 1997. – 397 с.

4. Бодалев А.А Личность и общение. М.: Педагогика, 1983. – 187 с.

5. Братусь Б.С. Психологические аспекты нравственного развития. М.: Знание,

1977. – 64с.

6. Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений о феноменах обыденного сознания // Идеологические и психологические аспекты исследования массового сознания: Сб. обзоров.М., 1989. – С. 11-44.

7. Егидес А.П. Психологическая коррекция конфликтного общения // Психологический журнал. – 1984. – Т.5 № 5. С. – 52-62.

1. Изард К.Е. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. – 427 с.
2. Кон И.С. Моральное сознание личности и регулятивные механизмы культуры// Социальная психология личности/ Под ред. М.И. Бобневой, Е.В. Шороховой. М.: Наука, 1979. С. – 85-113.
3. Кроник А.А., Кроник Е.А. В главных ролях: вы, мы, он, ты, я: Психология значимых отношений М.: Мысль, 1989. – 214с.
4. Литвак М.Е. Если хочешь быть счастливым. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. – 636 с.
5. Менджерицкая Ю.А. Особенности эмпатии субъектов затрудненного и незатрудненого общения в ситуациях затрудненного взаимодействия. Канд. дис-я. Р-н-Д. 1998. – 289с.
6. Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. –1995. -   Т. 16  № 1. С. -  3–18.
7. Онучин А.Н. “Новая парадигма” в социальной психологии./Flogiston, 2000. http: www/rambler/psychology/ru.
8. Пинт А. Из гусеницы в бабочку. М.: Сократ лтд, 1998.  – 409 с.
9. Психология. Словарь. М.: Политиздат.1990. – 492 с.
10. Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1994. – 687 с.
11. Фромм Э. Человек для себя. Минск: Коллегиум, 1992. – 253с.
    1. Эриксон Э.Г. Детство и общество. СПб.: Ленато Аст, 1996. – 589с.
    2. Эткинд А.М. Эмоциональные компоненты самоотчетов и межличностных суждений. Вопросы психологии. 1983. № 2. С. – 106–112.
    3. .Tomkins S. S. Affect, imagery, consciousness. Vol. 2. The negative affects. New

York, Springer, 1963.